Королевство Хатуту - Страница 72

– Почуму у тебя так мало здесь волос? – Виолетт отвернула голову в сторону, сказала небрежно:

– Я их выбриваю. Я же натурщица. Позирую голой. Полагается оставлять волос до минимума. Мне нравится. А вам? – Поль уснул неожиданно, причем уснул во время длительного полового акта. Почувствовав на себе тяжесть его расслабленного тела, Виолетт почти крикнула:

– Эй! Отвались! Ты же спишь! – Поль отвалился на бок и тут же опять уснул, в последний момент услышав ворчливый голос Виолетт: – Я тоже уже больше не могу…

Проснулись они одновременно от стука в дверь. Виолетт тотчас стала надевать платье. Поль взглянул на часы. Было пять часов утра. Стук в дверь повторился. Поль шагнул к двери. Член его упорно торчал вверх.

– Кто? – громко спросил Поль.

– Это я! – раздался из-за двери голос Антуана.

– Чего надо? – спросил Поль.

– Открой! – кричал Антуан. Виолетт уже успела надеть платье и туфли.

– Мсье Дожер, откройте, – сказала она шопотом. – Он думает, что здесь Мари. А то он сейчас взломает дверь. – Антуан стал с силой трясти ручку двери. Но двери на пароходе прочные, железные. Поль открыл замок. Антуан рывком распахнул дверь. Лицо его выражало жестокую решимость. Но увидев Виолетт, он растерялся.

– Извините, – сказал он смущенно. И, мельком взглянув на стоящий член Поля, повторил: – Извините, пожалуйста, ради Бога… – и попятился обратно в коридор.

– Да заходите, мсье, если уж пришли, – насмешливым тоном сказала Виолетт.

– Конечно, заходи, – поддержал ее Поль.

– Да нет, я не во-время, я бестактно. – забормотал Антуан.

– Очень даже во-время, – сказала Виолетт, а Поль за руку затащил Антуана в каюту и тут же запер дверь. Стоять перед Антуаном с торчащим членом было как-то неловко, и Поль сел на кровать. Виолетт деловито заговорила:

– Я знаю, мсье: вы думали, что здесь Мари. Вы пьяны. Она знала, что вы будете искать ее. И она поменялась со мной каютами. Я легла спать в ее каюте. Вы пришли и стали стучаться. Я не открыла. Потом вы ушли. Я боялась, что вы опять вернетесь, станете стучаться, взломаете дверь, а может, и станете меня насиловать. И тогда я пришла к мсье Дожеру искать у него защиты. Он человек вежливый, хорошо воспитан на острове Хатуту, насиловать не станет… – К концу своей речи она стала откровенно смеяться.

– И где она теперь? – всё так же растерянно спросил Антуан.

– Мари? – переспросила Виолетт. – Она преспокойно спит в моей каюте и даже не подозревает, что мы вот тут втроем встретились для светской беседы. Мсье Дожер, я вижу у вас на столе ликер. Угостите, пожалуйста, а то какая же светская беседа без вина.

– Да, пожалуйста, – сказал Поль, продолжая сидеть, со скрещенными на коленях руками, прикрывая таким образом еще стоящий член. Виолетт стала наливать ликер в стаканы.

– Стаканов только два, – сказала она.

– Стакан даме, – тотчас сказал Антуан. – Мадемуазель, пожалуйста. А мы с Полем будем по очереди из одного стакана. Поль, не возражаешь?

– Нет, конечно, – отозвался Поль. Виолетт села на кровать рядом с Полем. Перед ними стоял Антуан. Виолетт отпивала из своего стакана. Антуан и Поль делали глотки по очереди из одного стакана. Поль вежливо спросил:

– Виолетт, вы давно учитесь живописи?

– Второй год.

– Вы учитесь живописи? – удивился Антуан.

– Да, – ответила Виолетт. – На пейзажиста.

– Это хорошо, – заметил Антуан. – А то за время войны французская живопись зачахла. Ни одного приличного художника не появилось. – Он присел на кровать по другую сторону от Поля. Шла светская беседа, если не считать того, что Поль был голым.

– Уже начали появляться новые имена, – сказала Виолетт.

– Не слыхал, – признался Антуан.

– Это потому, что после войны живопись еще не в моде. Но скоро войдет, – убедительно сказала Виолетт.

– Какое-нибудь новое направление? – предположил Антуан.

– Всякие направления, как и раньше. – Виолетт сделала еще глоток ликера и продолжила: – Вот, например, предыдущий курс пленэра у нас вела очень известная в живописных кругах художница. Учиться в ее группе считается престижно.

– И в каком стиле она работает? – спросил Антуан.

– Она считается единственной последовательницей Гогена. – Поль насторожился.

– Как ее имя? – спросил он.

– Это ваша мать, – нарочито спокойным тоном сказала Виолетт и уточнила: – Сибил Дожер. – Антуан пораженно посмотрел на Виолетт, а потом на Поля. А Поль онемел. Наконец, он спросил:

– Это правда? – Виолетт, глядя на свет через стакан, сказала:

– Могу показать ведомость о сдаче моей курсовой работы. Там ее подпись: Сибил Дожер. Ведомость у меня в каюте. Пейзаж с натуры. Колонада в парке Монсу.

– А почему ты раньше этого не говорила? – спросил растерянно Поль.

– Вы тоже кое-что скрывали, мсье Дожер. – Поль, наконец, сосредоточился.

– Как она теперь выглядит? – спросил он.

– Она хорошо сохранилась. Вы узнаете ее, мсье Дожер, если, конечно, не забыли, как она выглядела раньше.

– Раньше… – повторил Поль. Он и сам не знал, хорошо ли он помнит свою мать, и не знал, что еще спросить о ней.

– Она преподает живопись? – спросил, наконец, он.

– Мало, – коротко ответила Виолетт. – Иногда читает лекции. Редко.

– Где выставляются ее картины? – спросил Антуан. Виолетт пожала плечами:

– Не знаю. Одна ее картина висит в музее современной живописи. Еще две картины в Америке, в одном из нью-йоркских музеев. Она не любит выставки. – Поль молчал. Он еще не мог прийти в себя от этой новости: Виолетт – ученица его матери. Она видела его мать, говорила с ней, и совсем недавно. Антуан поднялся на ноги, сказал: