Королевство Хатуту - Страница 155

155

Полю стало все понятно. Если на Хатуту поселится русский врач, ему понадобится связь, ну хотя бы с Нуку Хива. Это значит – радиоприемник и передатчик и еще моторная лодка для доставки медикаментов. И еще этот врач будет связан с русским консулом. Если такого консула нет на Таити, Россия может его туда прислать. И французское правительство возражать не будет, поскольку в нем много коммунистов. Поль вспомнил женщин, в мороз укладывающих рельсы. На Хатуту морозов нет. Но у цивилизации много тяжелой физической работы, которую белые люди на Хатуту выполнять не захотят. Однако нужно было всем восхищаться и со всем соглашаться, и Поль ответил:

– Врач – это было бы хорошо.

Сталин сказал:

– Вы должны хорошо знать жителей Хатуту, их нравы. Примут ли они нашего врача?

– Примут, – ответил Поль.

– У вас были друзья на Хатуту?

– Были.

– И несколько жен, как мне говорили?

– Ну, несколько, – облегченно согласился Поль.

Он понял, что Сталин, как и другие люди цивилизации, не знает о его родстве с королевской семьей. Это знали только пять человек, и они никому этого не говорили. Сталин сказал:

– Об отправке нашего врача на Хатуту мы должны договориться с французским министерством иностранных дел. Если это состоится, нам, возможно, потребуется ваша помощь. Товарищ Дожер, согласитесь ли вы помочь нашим медицинским работникам войти в контакт с жителями Хатуту? Хотя бы на первое время.

Надо было со всем соглашаться, и Поль ответил:

– Да, я могу.

Его ответ ни к чему не обязывал: через два дня он покинет Россию. Сталин сказал:

– Завтра вы будете в Ленинграде. Вас обязательно поведут в Эрмитаж. Вам это должно быть интересно, поскольку Эрмитаж соперничает с Лувром. А потом вас поведут в Русский музей, или какой-нибудь другой музей. Советую оба раза посетить тот же Эрмитаж. За один раз там всего не осмотреть.

Сталин поднялся с кресла, Поль тоже поднялся. На прощание Сталин еще раз пожал ему руку. В приемной Поля ожидал Серж. Он не спросил, о чем Поль говорил со Сталиным, даже не бросил вопросительного взгляда, как будто Поль не беседовал лично со Сталиным, а просто сходил в уборную. Поль понимал: личные беседы со Сталиным не принято обсуждать.

Когда он в сопровождении Сержа вернулся на заседание, обсуждался шестнадцатый пункт соглашения: дискриминация женщин во Франции. Мадам Туанасье зачитывала по своим бумагам реальные факты, а присутствующие что-то помечали в своих бумагах. Из Кремля делегацию повезли в музей имени Пушкина. Это была художественная галерея и, как отметил Каспар, мало чем уступавшая коллекции Лувра. Здание понравилось Полю. Картины и скульптуры были похожи на те, что были в Лувре. Фамилии художников те же, которые называла мама. Старинные, самые ценные картины, были скучные и неинтересные. Интересные и красивые картины появились только в семнадцатом веке. Поль остановился перед картиной Рубенса. Этот художник рисовал женщин со старыми дряблыми телами, но груди у этих женщин всегда были как у самых молодых девушек. Это было странно. Поль тихо спросил Каспара:

– Это Ренессанс?

– Нет, – так же тихо ответил Каспар. – Это уже барокко.

К ним тут же подошел Серж, готовый сам все объяснить, а за ним работник музея, экскурсовод, неплохо говоривший по-французски.

– Мсье, вас интересуют голландцы? – спросил он Поля.

– Да, – ответил Поль.

– Прошу. Вот еще два зала голландцев.

Советские коммунисты стали теперь относиться к Полю с каким-то особым почтением, даже больше чем к Максимилу, главе делегации. Поль это заметил еще в Кремле, сразу после разговора со Сталиным. Хотя никто еще не знал, о чем был этот разговор, но сам факт, что Генеральный секретарь пожелал иметь с Полем конфиденциальную беседу, ставил Поля в привиллегированное положение, которым Поль не замедлил воспользоваться. Пройдя по залам голландцев, он обратился к Сержу:

– А теперь поедем в универмаг ГУМ.

Поль запомнил это название.

– Сейчас у нас запланирована поездка в Третьяковскую галерею, – как-то суетливо заговорил Серж, – после чего мы должны направиться в Кремль на банкет в честь завершения миссии вашей делегации.

Подошли остальные члены делегации. Поль сказал:

– А Сталин мне сказал, что Эрмитаж интересней Русского музея. Значит, Пушкинский музей интересней Третьяковской галереи. Пушкинский музей мы уже посмотрели. Вот и поедем вместо Третьяковской галереи в ГУМ.

В разговор вмешался Максимил, глава делегации:

– Товарищ Дожер, программа составлена с учетом того, чтобы мы ознакомились с интереснейшими местами Москвы. Третьяковская галерея известна всему миру.

– Вот и поезжайте в эту галерею, – сказал Поль, чувствуя себя на высоте положения. – А я поеду в ГУМ. На трамвае.

Неожиданно его поддержала мадам Туанасье:

– Я тоже хочу в ГУМ, – сказала она твердым спокойным голосом.

Остальные французы молчали. Конечно, им тоже было интересно посмотреть, что советские люди покупают в магазинах, но они не хотели этого говорить при Серже. Когда они шли через анфиладу зал к выходу из музея, Поль, как инициатор, быстрым шагом шел впереди французов. У самого вестибюля его обогнал Серж.

– Товарищ Дожер, – его обращение к Полю было также обращением ко всей делегации. – Пока вы надеваете пальто, я должен отлучиться минуты на две. Подождите меня здесь.

И он поспешно скрылся в боковой двери вестибюля. Вероятно, ему нужно было кому-то позвонить по телефону. Вернулся он действительно быстро, и все они вышли на улицу к ожидавшим их знакомым машинам. Серж быстро отдал какое-то распоряжение шоферам, и минут через пять они снова были на Красной площади, где по правую сторону был Кремль, а по левую ГУМ. Их подвезли к одному из центральных входов со стороны площади. У входа стоял милиционер. Серж показал ему свое удостоверение, и делегация вошла в универмаг. Помещение, куда привел их Серж, мало чем отличалось от обычных парижских магазинов. На полках были разложены различные товары: обувь, одежда, рулоны различных тканей. Похоже, здесь не было отдельных обувных или платяных отделов. Все эти вещи продавались в одном, сравнительно небольшом помещении. Очереди не было, но у прилавков толпились люди. Они переговаривались между собой. И тут среди непонятных русских фраз Поль услышал чистую английскую речь. Покупатель явно в несоветской одежде обращался к продавщице, и та ответила по-английски:

155