Королевство Хатуту - Страница 60

– Когда я учился в школе, мы их надували.

– Что надували? – не поняла Мари.

– Презервативы. Хотите покажу? – И он вынул из конвертика презерватив и тут же стал его надувать. Получился большой шар. Мари рассмеялась:

– Так вот для чего они вам нужны! – воскликнула она. У нее был такой красивый заразительный смех, что Поль тоже рассмеялся. Он стал поддувать шар, который от раздувания делался прозрачным.

– У вас нет нитки? – спросил Поль. – Завязать. – Но тут шар лопнул. Мари вздрогнула и опять стала смеяться.

– Ничего, у меня их много, – сказал Поль. – Мне Антуан еще несколько дал. – Вероятно, этого нельзя было говорить, потому что Мари стала еще громче смеяться. Потом она стала серьезной:

– Здесь нельзя. Я на дежурстве, – и тут же улыбнулась: – А это забавно. Я бы тоже надула, но я на дежурстве. Кто-нибудь увидит.

– Тогда после ужина выйдем на палубу и будем надувать, – предложил Поль.

– Хорошо, – тут же согласилась Мари. – А вы в кино не идете? – Тут Поль вспомнил, что в клубе после обеда кино. Мари ушла в приемную на дежурство, а Поль пошел в клуб. Фильм уже начался. Это был французский фильм. Поль внимательно следил за речью, однако только к концу стал понимать, что фильм сделан по какой-то сказке, которую он слабо помнил. Но одежда и обстановка были не сказочные, а современные. Герой фильма Тристан умирает от огнестрельной раны. Он умирает на перевернутой лодке в сарае на необитаемом острове. Героиня фильма, Изольда, приплывает на остров, когда герой уже мертв. Тогда она ложится на лодку рядом с мертвым героем и тоже умирает. И тогда лодка превращается в роскошное смертное ложе, а сарай в роскошный мавзолей с колоннами. Полю было жалко героев. По окончании фильма, когда все стали уходить из клуба, Поль увидел мадам Туанасье. Он подошел к ней.

– Мадам Туанасье, а этот фильм вам понравился?

– Да. Я его раньше не видела. Жан Марэ – хороший актер, но слабый сценарий. Они могли бы сказать больше, чем сказали. Вероятно, потому, что фильм снимался во время немецкой оккупации. Мсье Дожер, вы что-нибудь прочли к завтрашней конференции?

В столовой за кофе была светская беседа. Роже спросил:

– Поль, как вам понравился фильм?

– Непонятный фильм, – признался Поль.

– Теперь мне этот фильм тоже показался нелепым, – заявила мадам Планше. – А тогда, когда я его видела во время войны, всё было понятно.

– А вот мадам Туанасье всегда всё понятно, – солидно заявил Бернар.

– Завидую коммунистам, – сказал Роже. – Они мыслят без мысли, прямолинейной философией.

– Правильно делают, – одобрил Леон. – Зачем всё усложнять?

– Вот они и пришли к отрицанию Бога, – сказала осуждающе мадам Планше.

– Они также пришли к отрицанию теории Эйнштейна, – заметил Роже.

Заговорили о теории Эйнштейна, о которой Поль не имел понятия. Тогда он вышел из-за стола и отправился в свою каюту, где углубился в чтение «Трех мушкетеров». После ужина Поль отправился на верхнюю палубу, где договорился встретиться с медсестрой Мари. Солнце зашло, и тут же взошла луна, половина которой была скрыта дымкой, нависшей над горизонтом. А корабль всё шел к берегам Европы.

Мари он увидел еще издали. Она стояла, облокотившись о перила, почти у самой кормы. На ней было простое прямое платье с модными подложными плечами, оно шло ее стройной фигуре. Поль выдул из презерватива большой шар, неслышно ступая обошел Мари, подошел к ней с подветренной стороны и тихонько ударил шаром по ее затылку. Она резко обернулась, увидела прозрачный шар, рассмеялась. Поль рассмеялся вместе с ней. Он протянул ей нераспечатанный конвертик.

– Мари, вы сказали, что хотели бы тоже надуть шар.

– Никогда не надувала, – сказала она, распечатывая конвертик. – Я только надувала резиновые перчатки. Очень смешные шары получаются, с пальцами. – Она стала надувать шар. Надула.

– А я и нитки с собой захватила, – и она вынула из кармана платья моток ниток. Они завязали у основания свои шары, пошли на корму и там выпустили их по ветру. Ветер понес их вверх. Некоторое время они наблюдали за летящими шариками, но скоро, выйдя из зоны освещения корабельных огней, они исчезли в ночном небе. Когда они пошли по палубе к носу парохода, Поль спросил:

– А если мы встретим Антуана, он не станет ревновать?

– Мы его не встретим, – весело ответила Мари. – Он знает, что я теперь на дежурстве. – Поль хотел спросить, какие у нее отношения с Антуаном, но не знал, как это сказать, он еще не умел оперировать сложными оборотами речи. Была ночь и луна. И они были одни на палубе. Поль обнял ее за плечи. Она продолжала спокойно идти рядом с ним. Под ее подставным плечем Поль ощутил лямку бра. А тело Мари было нежным и, очевидно, гибким. Хрупкость худых девушек имеет особую прелесть, и Поль почувствовал щекочущее возбуждение. Они подошли к спасательной шлюпке, покрытой брезентом и подвешенной на крюках на уровне его плечей. Поль высоко поднял Мари на руки и посадил на борт шлюпки. Мари издала короткий смешок. Поль подпрыгнул, сел рядом с ней. Теперь они были вне зоны освещения фонарей, но Мари сказала:

– Мсье Дожер, вы можете меня скомпрометировать. Нас увидят. – Поль подвинулся глубже в шлюпку на упругий брезент, притянул к себе Мари.

– Теперь нас никто не увидит, – сказал он и поцеловал ее в губы. Она не ответила на поцелуй, сказала:

– Всё же у вас дикие манеры. – Он понял, что она намекает на его дикую жизнь на острове, но нисколько не обиделся, подвинулся еще глубже в шлюпку, обхватил тело Мари, лаская ее маленькие ягодицы и узкие бедра. На ней не было чулок, только узкие трусики. Он завел руки под ее платье, трусики снялись очень легко: еще одно преимущество худых девушек. Он снова поцеловал ее в губы. На этот раз она ответила на поцелуй, и поцелуй получился захватывающе долгим. Она обняла его за шею. При свете луны ее карие глаза казались очень темными. Беспрерывные ласки приводили в сильное возбуждение. Член туго упирался в брюки. Он поспешно стащил их до колен, и в этот момент Мари резко отодвинулась, упираясь руками в его плечи.