Королевство Хатуту - Страница 136

136

– Еще один эскиз, – сказала она. Полю было интересно, как это рисуют авангардисты, и пока она снимала с планшета готовый эскиз и накалывала новый лист бумаги, он подошел к мольберту. На весь лист была нарисована фигура по пояс. Лицо было неузнаваемо. Рядом с уменьшенным носом было нарисовано большое ухо, а челюсть была нарисована в профиль. Плечи были разной ширины, одно острое, другое скругленное. Рука, согнутая в локте, с растопыренными толстыми пальцами. Единственно, что было похоже, это один глаз с нависшей бровью. Другой глаз был наполовину закрыт ухом. Когда Поль снова встал на топчан, Жанна попросила его снять свитер. Он снял. Проведя несколько линий, она поднялась на топчан, расстегнула Полю верхнюю пуговицу рубашки, провела пальцем по его шее от уха до подбородка. Поль сразу почувствовал возбуждение. Но она тут же отошла к мольберту, стала быстро наносить новые линии. Лицо ее было напряженным, и это ей шло. Вдохновение художника. Вскоре она опять поднялась к нему на топчан, сказала:

– Я не чувствую ваших ключиц. – Она провела пальцем от его подбородка вниз до ямки между ключицами, слегка надавила ямку, сказала: – Центр. А здесь такая линия. – и она гибкой ладонью провела в воздухе линию, паралельную его ключицам. И тут Поль совсем непроизвольно обнял ее за плечи. Она удивленно посмотрела ему в глаза, сказала отстраняясь:

– Модели так себя не ведут. – Продолжая держать ее за плечи, он серьезно сказал:

– Я еще не опытная модель. – Это почему-то рассмешило ее, и она усмехнулась, что прибавило Полю решимости. Он провел ладонью по ее спине. Под тонким свитером у нее были какие-то лямки, швы, застежки – неизбежные конструкции женской одежды. Он повел рукой вниз, к довольно широким ягодицам: еще более сложные конструкции. Но Поль уже привык к таким сложностям. Таковы цивилизованные женщины. Жанна больше не отстранялась, поняла, что это неизбежно. Поль захватил снизу края ее свитера, потащил вверх и снял через голову. Она не сопротивлялась. Теперь она была в шелковом комбинэ, под которым просвечивало белое бра. Он стал расстегивать крючки на ее расклешенной юбке, но она сказала:

– Нет, нет, здесь очень холодно. – В студии действительно было холодно, и Поль ограничился тем, что присев перед Жанной, стащил с нее плотные трусы. Сам он тоже не стал раздеваться, только опустил свои брюки до колен, предварительно вынув из заднего кармана конвертик с презервативами. Когда, после полового акта, Поль отвалился на бок, упираясь локтем в ковер, Жанна вскочила, подбежала к мольберту, сказала: – Не двигайтесь! – и принялась за следующий эскиз. На эскизе Поль получился в позе плывущего на боку человека с очень длинными ногами и короткими руками. Спущенные до колен брюки были ввиде канализационной трубы. Голова была отделена от туловища. Яйца были нарисованы квадратом, а член вытянутым треуголником. Грудь была только до половины, другая половина была спиной. Жанна объяснила, что она рисует обычно в нескольких раккурсах. Художник обязан видеть модель сразу с нескольких сторон. На то он и художник. Голова отдельно, потому что психологию выражает лицо, а не остальное тело. Яйца квадратные, чтобы подчеркнуть их весомость, а член острым треугольником, чтобы подчеркнуть остроту сексуальных ощущений.

Домой он приехал на такси. Мама и Марго тоже только что вернулись. Оказывается, они с выставки затащили Виолетт в кафе и долго там сидели, выясняя отношения, после чего расстались почти друзьями. Когда Поль в передней снял пальто, мама удивленно спросила:

– Где твой свитер? – Только тут он обнаружил, что оставил свитер в студии Жанны. Он ответил:

– Потерял.

– Где? – продолжала удивляться мама, которая хорошо разбиралась и в искусстве, и в политике, и в религии.

– В кафе, – объяснил Поль. – Я зашел в кафе, там было жарко, я снял пальто, а потом и свитер. А когда уходил, надел пальто, а свитер забыл. – Вот как у него получилось все гладко. И умная мама удовлетворилась таким ответом. Марго оказалась умнее. Она спросила:

– А в чем это у тебя рубашка? – Поль посмотрел на свою рубашку. Она была в мазках угля. Жанна обнимала его руками, перепачканными углем, которым делала свои эскизы. Но Поль, не будь дураком, объяснил и это:

– В кафе я хотел отставить от себя пепельницу и нечаянно опрокинул ее на себя вместе с окурками. – И он тотчас прошел к себе в комнату, принял душ и надел чистую рубашку.

В газете мама прочла еще об одном заседании в заморском министерстве, на которое Поля после его выступления, разумеется, не пригласили. На этот вечер мама взяла билеты в театр на новую пьесу Сартра. Он коммунист. Поль позвонил Роже, который был на этом заседании.

– Роже, я давно с вами не говорил.

– К сожалению, я сейчас иду в театр.

– Я тоже.

– В какой?

– В Комеди Франсез.

– А я в «Одеон». Так что сегодня мы с вами не встретимся.

– До театра еще три часа, – сказал Поль. – А что, если мы встретимся до театров? Где-нибудь в Панаме.

– В Панаме? – не понял Роже. Поль серьезно пояснил:

– Между Маркизами и Парижем Панама. Я живу на Сен-Антуан, вы на Лион. Между нами площадь Бастиль. Туда близко пешком от меня и от вас. Мы можем посидеть час в кафе Бастиль.

– Отличная идея, – согласился Роже. Через полчаса они сидели в кафе Бастиль. Роже рассказывал о заседании. Мадам Туанасье на нем не присутствовала. Она уехала в Гавр по делам своего комитета. Мэр Гавра тоже коммунист. На заседании выступал второй заместитель Мутэ некий Прюдон, который состоит в оппозиции самому Мутэ. Прюдон тоже коммунист. Коммунисты теперь объединились с христианскими демократами. Это очень сильный левый блок. На чем они настаивают в отношении Французской Полинезии, на том президент и будет вынужден согласиться.

136